Театр с точки зрения духовности

    В XI-м веке на Руси стали появляться непристойные зрелища, на которых «всякое дьяволе угодье творит, скоморохи и их дело плясанье и сопели…». И они были осуждены Церковью категорически и без сожаления: «Вси вкупе будут в аду, а здесь прокляты». В царских указах 1648 года «Скоморохи со всякими бесовскими играми» и соучастники их «богомерзкого дела» подлежали наказанию батогами и ссылке. Скоморошьи маски – «личины» – сжигали.
    Но не прошло и тридцати лет, как всё круто изменилось. В июне 1672 года в приказе «Володимерской и Галицкой чети» было объявлено, что царь «указал иноземцу магистрату Ягану Готфриду учинить комедию, а на комедии действовать из Библии книгу Есфирь, и для того действия устроить хоромину вновь…». 17 октября 1672 года явилась небывалая до сих пор на Руси потеха – состоялась «премьера» «Артаксерксова действа». Царь был зачарован невидимым доселе зрелищем и внимательно следил за ходом действию в продолжении десяти часов, не вставая с места. Так родился русский театр.

    «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18. 7). Искусство актёров перевоплощаться, умение забыть себя, отождествить себя с тем, кого играет, является элементом продажи души, безжалостным лицедейством, реальным изображением того, кто постоянно видоизменяется – демона. Театр, кино – это даже большее богохульство, нежели примитивная и пошлая антирелигиозная пропаганда. Святитель Киприан Карфагенский так высказался в отношении комедиантского искусства: «Чистота и достоинство Церкви не должны быть оскверняемы столь гнусною и нечистою язвою».
    Некоторые даже не знают, что театр – это богохульство самого типичного проявления и страшного тем, что прикрывается ширмой «культурного просвещения». Театр зародился в древнем Египте в период Среднего Царства, за пять веков до его появления в Древней Греции и являлся «художественным» изображением языческого культа. С появлением христианства видоизменился и театр.
    Вся атрибутика театра и действия актёров направлены на символическое противодействие Богу; театральная кулиса – антипод иконостаса, сцена противопоставлена алтарю и солее, хор – клиросу. Режиссёр изображает сатану, актеры – бесов. Лицедейские ужимки действующих лиц – ложные обольщения демонов. Поэтому театр – искусство от дьявола, это изображение антицеркви. Плата же за театральный билет – жертва дьяволу. Театрально-кинематографический гипноз утишения боли мира, – вывод из жизни реального мира – усыпляет бодрственное состояние человеческого духа, не говоря уже о том, что массово засоряет его психику настоящим мусором «душевных» (1 Кор. 2. 14; 15. 44), искусственно внедрённых бесовских переживаний и мысленных соучастий.
    Концентрированный выплеск зла в театрах чаще случается при особо кощунственных, бесовских постановках: известно, что на репетициях «Мастера и Маргариты» часто случаются пожары. По этой причине горел Ринк-театр в Вене и множество людей погибло. Из-за них террористы захватили «Норд-ост» в Москве и около 50 человек было убито. А какова загробная участь всех погибших?..
    Не случайно в среде актёров наблюдается масса «черноты» – магической ритуальности и следования приметам. Им нельзя смотреть в зеркало поверх плеча коллеги, запрещено в любом виде намекать на птицу павлина (многочисленные «глаза» на павлиньих хвостах ассоциируются в сознании лицедея с дурным глазом), вовсе недопустимо свистеть в гримёрной. Причём, если кто-то из актёров, забывшись, вдруг принялся насвистывать, он должен немедленно громко чертыхнуться, либо выйти из гримёрной и постучавшись в дверь, войти снова. Если же он забывает проделать эти процедуры, коллеги выгоняют его вон и заставляют трижды обернуться кругом. Даже сами актёры признают, что они продают душу дьяволу.
    Зрелищные представления так вросли в душу людей, что даже среди христианских проповедников встречаются такие, которые наивно представляют приспособить их для высших целей. Такие деятели либо сами думают, что актёр, изображающий Христа, может склонить людей к вере, либо психологически боятся быть непонятыми в мире, мол, вы нас, верующих, не бойтесь, мы не страшные, мы не скучные; мы и танцуем и загораем, у нас есть театр, я вот даже покуриваю…
    Но путь апостольского благовествования веры был и есть иной. А жизнь не нуждается в театре. Жизнь – вот она, истинная – перед вами. Театр – ложь. И тот, кто отойдёт от своего жизненного лицедейства, лжи, тот сразу почувствует, что ни к театру, ни к кино его уже не тянет, ибо увидит, что внешний театр лишь продолжение внутреннего. Совсем не случайно, как мировое знамение, первое соприкосновение Евангелия с театром вылилось кровью мучеников на песках римских арен.
    Воздержание – это удерживание себя от исполнения тех желаний, которые не согласуются с волей Божией, не дают пользы душе, не служат к накоплению ею сокровищ в Царстве Небесном, обкрадывают её. Апостол Павел говорил: «Всё мне позволительно, но не всё полезно» (1 Кор. 6. 12). А если не полезно, то зачем же будем врагами себе, касаясь вредного? Мы боимся туберкулёза и СПИДа, но более нужно бояться душевной гангрены.